Недавно в центре внимания турецкой и международной прессы оказались новые инициативы направленные на нормализацию отношений между Турцией и Сирией. В этом контексте было отмечено, что Багдад станет местом переговоров между Сирией и Турцией. В свою очередь президенты Турции и Сирии, а также другие лидери региональных стран поприветствовали данные инициативы, несмотря на существующие проблемы в этом аспекте.
«Region monitor» o текущей ситуации в Сирии, а также курдском факторе в этом контексте побеседовал с сербским политологом, сотрудником Центра европейских исследований (Белград) Срболюбом Пеовичем.
1. Господин Пеович, можете ли Вы описать нынешнюю ситуацию на севере Сирии, особенно на территориях, находящихся под контролем курдов?
Ситуация кажется напряженной, особенно учитывая участившиеся атаки террористов ИГИЛ на Сирийские демократические силы (часто отождествляемые с курдами) за последние пару месяцев. ИГИЛ заявил о 153 атаках в Ираке и Сирии за последние 6 месяцев, в то время как реальное число может быть гораздо больше. Это в два раза больше, чем за весь 2023 год. Сирийские демократические силы все еще проводят многочисленные операции при поддержке Соединенных Штатов, однако ясно, что ИГИЛ не был побежден в 2019 году.
Автономная администрация северо-восточной Сирии (гражданское крыло Сирийских демократических сил) также страдает от бесконечных дебатов о природе этого политического образования. Оно представляется как очень свободная конфедерация местных сообществ, которые обладают большой автономией, однако существует явная необходимость в координации задач, таких как военные операции. Меры по пополнению бюджета вызвали волну протестов в Хасаке в сентябре 2023 года.
Кроме того, Сирийские демократические силы не только курдские. Фактически, хотя изначально они были в основном курдскими, к 2017 году в силах произошло изменение, и большинство их бойцов были явно арабами. Кроме того, в рядах сил представлены и другие этнические группы, такие как езиды, туркмены и ассирийцы (включая сирийцев и халдеев). Однако конфедеративная природа сил означает, что на местном уровне часто возникают случаи этнического или религиозного насилия. Время от времени возникают напряжения по поводу захвата земель, разрушения церквей, школьной программы, использования языка и т. д. Существуют города, которые фактически разделены на две части, не взаимодействующие друг с другом.
Дополнительной проблемой Сирийских демократических сил является управление двумя крупными лагерями, в которых содержатся семьи боевиков ИГИЛ, аль-Хол и аль-Родж. Эти лагеря, в которых проживает немного менее 60 000 человек в общей сложности, представляют сложную задачу, учитывая характер многих заключенных, их возраст и структуру семей и т. д. Существуют также дополнительные учреждения, в которых содержится примерно 10 000 боевиков ИГИЛ. Охранники, многие из которых моложе 18 лет и имеют очень базовую военную подготовку (если она вообще есть), находятся в очень уязвимом положении. В 2022 году заключенным одной из тюрем удалось захватить здание, и Сирийским демократическим силам пришлось вести небольшое сражение, чтобы вернуть контроль. Следует отметить, что охранники часто обвиняются в пытках правозащитными организациями. Также следует отметить, что Сирийские демократические силы вербовали детей в свои вооруженные формирования.
Дополнительной проблемой является тот факт, что Сирийские демократические силы иногда используют эти операции против других врагов. Именно поэтому арест одного из лидеров так называемой Армии племён привёл к продолжающемуся конфликту между двумя группами. Еще одной сложностью является фактор Турции, которая оккупирует часть северной Сирии.
Турция считает все курдские организации просто филиалами одной силы (ассоциируемой с печально известной Рабочей партией Курдистана), поэтому турецкие силы время от времени вступают в столкновения с Сирийскими демократическими силами.
Также следует отметить, что одним из ключевых факторов является военное присутствие Соединенных Штатов в районах, контролируемых Сирийскими демократическими силами.
2. Курдские структуры Сирии приняли решение провести местные выборы в подконтрольных им курдских регионах, против чего выступила Турция. Их перенесли на 8-ое августа. Как вы думаете, смогут ли президенты Турции и Сирии сотрудничать против курдов, у них одинаковые или разные позиции по этому вопросу?
Турция рассматривает потенциальные выборы как закрепление государства. Это неприемлемо для Турции, и именно поэтому Турция в первую очередь оккупировала часть Сирии. Однако, несмотря на сближение с сирийским правительством, контроль над районами, оккупированными Турцией, по-прежнему остается одним из больших вопросов между двумя правительствами.
Есть два дополнительных фактора, которые не следует забывать:
Первый — это Соединенные Штаты. Хотя администрация США отреагировала негативно и даже посоветовала Автономной администрации сблизиться с президентом Асадом через своего посла в Дамаске, среди лидеров всё ещё есть надежда, что США могут изменить свою позицию.
Второй фактор — это оппозиция в Идлибе. Хотя данная оппозиция, прежде всего ‘’Организация освобождения Шама’’ во главе с Абу Мухаммадом аль-Джолани, традиционно была связана с Турцией, сейчас это меняется. Исламистские движения в Идлибе пребывали в состоянии паранойи из-за попыток Турции сблизиться с сирийским правительством, что вызвало ряд мелких столкновений, включая последние. Кажется, что Автономная администрация пытается выяснить, могут ли они сформировать единый фронт против турецкого и сирийского режимов. На прошлой неделе ходили слухи, что турецкий и сирийский режимы заключили сделку, по которой турецкие войска покинут трассу М4, что означает, что ряд крупных населенных пунктов, включая город Идлиб, будет оставлен сирийскому режиму
3.В последние годы Эрдоган в ходе своих военных операций в Сирии так же пытался изменить демографическую ситуацию на севере Сирии в ущерб курдам и воспрепятствовать образованию курдской автономии. Можем ли мы сказать, что в этом контексте Анкара не достигла своих целей или планы Анкары все еще актуальны?
Я бы сказал, что основные приоритеты Турции остаются прежними, хотя используется другая стратегия. Операция «Оливковая Ветвь» в 2018 году привела к перемещению около 100 000 человек, в основном курдов, из региона Африн. Переселение беженцев из Турции, в основном арабов, было направлено на снижение нагрузки на Турцию, которая в то время принимала огромную численность более 3 600 000 сирийцев, но также, вероятно, на создание чего-то подобного «арабскому поясу», который сирийское правительство пыталось создать в 1970-х годах. Намеренное нацеливание на энергетическую инфраструктуру, которую турецкое правительство прямо называло «террористической инфраструктурой», в районах с преобладанием курдов, еще больше способствовало этим процессам. Организация Объединенных Наций опубликовала отчёт в сентябре 2023 года, подтверждающий, что систематические акты насилия в отношении этнических курдов продолжаются в регионах Африн и Рас-эль-Айн. Недоверие местного населения настолько велико, что после землетрясения 2023 года многие из них построили палатки над своими разрушенными домами и отказались переезжать в лагеря для беженцев, опасаясь, что их дома могут быть захвачены.
После 2019 года кажется, что турецкое правительство всё больше полагается на местную так называемую Сирийскую национальную армию (коалицию, сформированную Турцией в 2017 году). Её члены участвовали в вышеупомянутом систематическом насилии, включая захват домов и вынуждение местных жителей покидать регион.
Похоже, что текущая стратегия турецкого правительства направлена на увеличение сотрудничества с Багдадом и Дамаском против организаций, рассматриваемых как филиалы Рабочей партии Курдистана. Турция уже некоторое время сотрудничает с Багдадом на севере Ирака, и, вероятно, планируется предпринять нечто подобное на северо-востоке Сирии. Потенциальная сделка также будет зависеть от судьбы перемещенных сирийцев — их возможное переселение в оккупированные районы означало бы необходимость предоставления этим районам какой-то гарантированной автономии, что противоречит сирийскому суверенитету, в то время как их переселение в районы, контролируемые правительством Сирии, вероятно, будет невозможно.
4. Американская администрация высоко ценит роль курдских сил в борьбе с экстремистскими, террористическими структурами на Ближнем Востоке, что сильно беспокоит Турцию, вызывая серьезные проблемы в двусторонних отношениях. Могут ли результаты выборов в США изменить политику Вашингтона в этом вопросе?
Сирийские Демократические силы, безусловно, были одними из ключевых игроков в поражении ИГИЛ. Однако ИГИЛ был лишь одним из участников более широких региональных конфликтов. Администрация Байдена оказалась очень нерешительной в своей политике на Ближнем Востоке, что, вероятно, стало одним из факторов появления новых кризисов в регионе. С другой стороны, предыдущая администрация Трампа оказалась очень непредсказуемой в своей политике. Именно администрация Трампа внезапно решила покинуть Сирию в 2018 году, что поставило под сомнение существование Автономной администрации северо-восточной Сирии.
Скорее всего, США останутся активным и на северо-востоке Сирии и в регионе аль-Танф, и это окажет значительное влияние на любое потенциальное соглашение между Анкарой и Дамаском. Однако внешняя политика США в настоящее время сосредоточена на текущих конфликтах в Украине и Палестине, а также на Восточной Азии, и я не ожидаю, что это изменится, независимо от результатов выборов.
5. Турция говорит о необходимости урегулирования отношений с Сирией. Как российская и иранская стороны отнесутся к такому сценарию?
Российское правительство приветствует сближение, учитывая то, что у него есть тесные связи как с турецкой, так и с сирийской администрациями. Россия была одним из основных сторонников сближения, что видно по переговорам в Москве в 2022 году и последним турецко-сирийским встречам в России в прошлом году. Также следует учитывать важную роль России в обеспечении прекращения огня между двумя режимами вокруг проблемы Идлиба.
Иран также приветствует переговоры и примирение, особенно учитывая возможность войны между Израилем и Хезболлой, что могло бы поставить под угрозу весь регион, но особенно Сирию (учитывая, что Дамаск находится всего в 60 километрах от оккупированных Голанских высот). С другой стороны, у Ирана могут быть некоторые сомнения по поводу этого сближения, так как он рассматривает Ливан, Сирию и Ирак как свою сферу влияния. Недавнее сближение между Анкарой и Багдадом было внимательно отслежено, как и операции против курдских милиций на севере Ирака. Потенциальное уничтожение Сирийских демократических сил находится в общем интересе, так как Иран снабжал арабскую Трибальную армию против них.